Солнце и Луна, часть 1 "...и закаты, и рассветы...", глава 2

Мы сидели в уголке, на старом диване вдоль огромной печки, и делали вид, что с увлечением разглядываем альбом с хозяйскими фотографиями, преимущественно неважного качества. Наташа в кухне обсуждала с хозяевами нюансы кулинарии, молодые – Сева и Гуля – обнимались на крыльце. Оля и Гришатка давно распрощались, забрали сынишку, и ушли ночевать к другим родственникам.  

Мы с Дмитрием словно остались одни. Он привлёк меня к себе, мягко, но властно. Мы поцеловались, и меня поразил привкус и запах его слюны – словно я вкусила острой индийской приправы, солоноватой и пряной. Я застонала и содрогнулась от новых ощущений, и снова и снова припадала к его губам, пытаясь распробовать его слюну, словно изысканное яство. Дмитрий просунул вглубь моего рта язык – он имел тот же самый вкус. Я подумала мимолётно, что это вкус того самого салата, который Таня так щедро заправила карри, и пожалела, что не попробовала его раньше, испугавшись чрезмерной остроты.

Дмитрий ласкал меня языком так увлечённо, что я почувствовала на своей десне, а затем на губе мелкий укол — укус его зубов, и дёрнулась от неожиданности в испуге. Дмитрий отпустил меня и улыбнулся, потом засмеялся. Я не знала и не могла знать, что именно этот первый и очень слабый укус подготовил меня ко всему, что произошло в дальнейшем, введя в меня первую порцию особого гипнотического вещества, содержащегося в железах при вампирских зубах, подобно тому, как зубы змеи способны впрыскивать яд. Это был первый посыл к перерождению. К этому моменту взаимное влечение достигло апогея. Мне было безразлично, что подумает и скажет Наташа – она была абсолютно спокойна и доброжелательна. Она наверняка знала всё, что произойдёт, и соглашалась с забавами мужа, позволяла ему «пошалить» и развлечься.

Дмитрий отодвинулся от меня и потянул танцевать, ибо зазвучала музыка бурная и ритмичная. И он, и Наташа танцевали легко, темпераментно и красиво.

Потом он снова увлёк меня в тихий уголок и предложил очередную рюмку вина – за дружбу. К столу подтянулись оставшиеся гости и подключились к тосту. Пожалуй, мне пора было завязывать со спиртным. Я разогрелась, точно атомный реактор, и пылала, готовая лопнуть. Это не помешало моему мочевому пузырю преисполниться важности исполняемого долга.

Пошатываясь, я оттолкнула Дмитрия, доковыляла до Тани и шепнула ей на ушко: — Я ужасно хочу писать! Где у вас туалет?

Таня подняла изумлённые и не менее пьяные глаза: — Да где угодно, милочка, иди во двор – кто там увидит?

Дмитрий и Наташа проводили меня внимательными и добрыми улыбками: они знали, что я не сбегу. Я выбралась в вечернее царство комаров и вдохнула полной грудью свежий воздух: благодать! Благодать, повторила я себе, когда мочевой пузырь торжественно и бурно исполнил свой долг. Я потянулась, приходя в себя. Самое время сказать «Чао, рагацци!» — и сбежать.

Дмитрий неслышно спустился во двор, обнял меня за плечи, вздохнул: — Ну, идём?

Пояснения были излишни. Я лишь кивнула. Следом за Дмитрием вышла Наташа. Ночь была ясной и звёздной, и на редкость светлой. Луна стояла над ивами дебелая, разнежившаяся, в радужной диадеме – самое время для колдовства и совращения! Светилось и фосфоресцировало всё – от росистой травы под ногами до железных крыш.

Я снова и снова с наслаждением вдыхала пряный воздух летней ночи, которая, казалась, тоже застыла в напряжении перед долгожданными объятиями. И неотвратимо трезвела, но трезвость не мешала мне ощущать пьяные странности моего влечения и волшебные странности сложившихся взаимосвязей.

Однако, вопреки сладостному ожиданию и страстному желанию, Дмитрий не начал сразу меня целовать. Он взял меня за руку и неспешно повёл к той самой заброшенной домине, с другой стороны следовала Наташа, и я ощутила ревность – её не должно было быть рядом!  

Наташа проникла в домину беспрепятственно, словно не впервые, и затеплила керосиновую лампу. И Дмитрий ввёл меня внутрь.

Да, я не владела собою, ругай себя не ругай, призывай ангелов не призывай, вспоминай дочь не вспоминай. Гипноз налицо…

Он долго ласкал тонкими, чувственными пальцами мои волосы, лицо, шею. Потом аккуратно убрал все до единой волосинки с моей шеи и мягко поцеловал за ухом. Я закинула голову, изнемогая от блаженства – и тут увидела его новую улыбку.

Улыбку вампира.

...

Страх парализовал меня. Кажется, я порывалась вырваться и убежать – но ноги и руки будто онемели, коленки подгибались. Молчаливой тенью за его спиной появилась Наташа и тоже улыбнулась, ощерив острые, точно ножи, клыки. А Дмитрий медленно приблизил оскаленный рот к моему лицу…

Острая, неистовая – но мгновенная боль. И он присосался к ранке. Он был осторожен и не брал недопустимо много, хотя жажда его была велика – я ощущала его трепет, нетерпение, жадность сильных рук и лёгкий стон всего его существа. Потом он отстранился, и я ощутила вампирский «поцелуй» Наташи. В этот момент Наташа приложила ладонь к моей груди – и я больше не ощущала ни боли, ни жжения, только бешеную пульсацию крови в сосудах. А мир вокруг покрылся разноцветными пятнами и радугами, и стал дрожать и понемногу расплываться. Слабость овладела мной, ноги не держали – я висела на руках насильников, меня мутило и тянуло в сон, шея была неприятно мокрой.

«Это конец», — мелькнуло в голове. – «Я умираю…».

Но Дмитрий провёл пальцем по моей ране – и она мгновенно затянулась.

А далее произошло невероятное: Дмитрий ногтем вспорол свою шею и насильно прижал мои губы к своей горячей ране; Наташа при этом поддерживала мою голову и спину, чтобы я не упала от слабости. Сладко-солёная, жгучая, раскалённая, густая жидкость с привкусом железа хлынула в мой рот, и я сделала вынужденный глоток. Затем ещё и ещё.

Я успела подумать – как хорошо, что я не наелась, как поросёнок, иначе весь обед вместе с выпитой кровью непременно извергся бы на моих новых знакомцев. А может, наоборот, плохо? Но почему-то внутренне я была уверена, что мне не позволили наесться специально, чтобы оставить желудок пустым для особенного угощения.

А потом то же самое проделала Наташа, и мне довелось отведать её крови. Мои глотки были замедленными, я не успевала среагировать, захлебывалась, кровь текла по губам, по шее, капала в траву. Но, должно быть, я и выпила немало – Наташа застонала и с трудом оторвала мою голову от своей шеи, а Дмитрий закрыл её рану.

Пусть не говорят о том, что зубы вампира и процесс пития вашей собственной крови доставляют чувственное наслаждение, а его кровь на ваших губах и во рту вызывает дикую жажду. Нет, она – поначалу, в любом виде – вызывает тошноту и отвращение. Тем более что меня предварительно напоили вином. А зубы… Зубы – это инструмент, подобный скальпелю хирурга, и кто скажет, что травма плоти не болезненна?

Мне было больно. Очень больно. И очень страшно. Я ждала, что организм отторгнет столь щедрое угощение, и меня вывернет наизнанку, и я снова стану самой собой.

Если бы не анестезия, которую милосердно совершила Наташа просто прикосновением ладони к моей груди, я бы кричала и дёргалась, точно пойманный в капкан зверёк, или бабочка, только что наколотая на булавку.

Но чем больше глотков делала я сама, тем больше испытывала некое болезненное, извращённое, сладострастное удовольствие. Мне казалось, что я слышу движение крови по сосудам моих доноров и моим собственным сосудам, она пела и бурлила, в ней, как и во мне, происходили некие, уже неподвластные ни мне, ни им перемены.

И тогда меня начали бить и скручивать судороги. Обрушилась дикая головная боль. Бешеные ослепительные сполохи метались перед глазами, в ушах выли тысячи сирен, желудок выворачивали спазмы – но он крепко держал своё страшное содержимое. В какой-то момент я отключилась, и сколько это продлилось – не ведаю.

Наташа и Дмитрий надёжно удерживали меня, не давая упасть, но это всё, что они могли сделать – остальной путь я должна была пройти сама.

Боль и судороги утихли так же внезапно, как и начались. Я вздрогнула, приходя в себя.

С каждым ударом сердца, с каждым выбросом крови мир вокруг неуловимо менялся. Я смотрела на звёзды – и они подмигивали мне, и кололись холодными, жгучими лучами. Я смотрела на луну – и её свет доставлял чувственное удовольствие и ласкал. Я смотрела на небо – и видела невидимое солнце за горизонтом, оно звало к себе и обещало жизнь и власть. Силы понемногу восстанавливались, прошло онемение, взор прояснился.

Тогда пришло время новых испытаний. Дмитрий сбросил с себя одежды и начал неспешно раздевать меня. Потом вывел на берег реки.

И здесь же, прямо на траве и цветах дикого деревенского газона, под звон комаров, не смеющих нас тронуть, под пронзительный стрекот кузнечиков и вскрики ночных птиц, Дмитрий вошёл в меня вторично – своей плотью. Наташа была рядом, она жадно следила за нами горящими, словно звёзды, глазами.

После всего пережитого секс стал для меня истинным подарком. Он был феерическим и дарил такую гамму и бурю ощущений, такой калейдоскоп, какой не способен познать человек обычный. Мы взлетали в ночное небо, окутанные светящимся коконом, и Наташа летела рядом. Внутри меня взрывались вулканы, даря жгучее наслаждение, ветер свистел в ушах, а звёзды казались совсем близкими и раскалёнными. Мир вокруг шептал, пел многоголосым хором и соло, завывал, стонал, рычал и визжал пронзительно, на все голоса, от самых низких, утробных нот – до самых высоких, доходящих до ультразвука. Кажется, я сама кричала – и не слышала собственного голоса, ибо звуки окружающего мира были куда громче, богаче и многообразнее…

…После оргазма в небе я потеряла сознание, и очнулась уже в тихом доме, в постели, в объятиях двух вампиров – Дмитрия и Наташи. Друзей? Насильников? Любовников? Сообщников?

— И что же дальше? – спросила я спокойно и хладнокровно, вопреки логике, когда смогла сфокусировать глаза.

— А дальше пришло время открыть тебе наши истинные имена и назвать тебя. Слушай. Моё имя – Дамин Ирм-Итрам. Её имя – Нэтт-Эш Линн, — сказал он, склонившись ко мне и дыша кровью и смертельной опасностью, и ещё чем-то пряным и неведомым. – Владей ими. А мы будем владеть твоим именем – Э-Ол Олеар.

— Почему именно так?

— Потому что ты именно так звучишь: Э-Ол Олеар.

Он произносил Э-Ол как заклятие или шифр, и я почувствовала, как оно прирастает ко мне, входит в плоть и кровь.

— Береги его, — добавила тихо Наташа-Нэтт.

– Кто же я теперь вам?

— Друг. Дитя. Любовница. – Ответил Дмитрий, не размыкая губ, и я услышала и поняла его. – А дальше – ты будешь жить новой жизнью. Вечной. Прекрасной.

— Вы знаете, что у меня есть семья? Муж, дочь.

— Да, мы всё знаем о тебе. Твоя кровь всё рассказала.

— Зачем же вы это сделали? Неужели не было кандидатуры моложе и свободнее?

— Ты рождена для того, чтобы стать вампом. С тобою легко слиться. Твоя аура богата. Ты чувственна и легко откликаешься на посыл. Ты… ты просто вовремя оказалась под рукой.

— Зачем миру новый вампир? Зачем это вам – разве вы настолько одиноки?

— Не задавай лишних вопросов. Ты всё поймёшь в своё время. Мы расскажем позднее. Эта история – не менее сильное потрясение.

— Но я хочу знать сразу. Знать, ради чего принесла в жертву свою семью! – в тот миг я не желала знать ничего иного, кроме «зачем?» Мне не приходило в голову, что когда-нибудь я смогу стать учёным-экспериментатором, историком, как Дамин, познать удивительное и скрытое от многих глаз. Не возникало желания познавать – только желание самооправдаться.

И тогда Дмитрий, вздохнув, вкратце рассказал мне историю вампов. Вернее, удивительную легенду, которая не была запечатлена ни на одном материальном носителе, но которую знал каждый вамп, прячущий её глубоко в сердце. Сказку, в которую невозможно было поверить…