Догнать Клэр, глава 4

Где-то сзади послышались бурные аплодисменты и возгласы. Лора обернулась и обнаружила удивительную и неоднозначную картину. У стола, уставленного разноцветными баночками, седовласый всклокоченный мужчина в черном балахоне серьёзно и вдохновенно наносил кистью мазки на высокую нагую даму необъятных размеров, предоставившую всю себя в его полное распоряжение. Поле для творчества было весьма обширным. Монументальная дама стояла с отрешённым видом, раскинув руки в стороны, словно хотела обнять весь мир.

— Кто это… что это… – шёпотом воскликнула Лора. – Красками по телу! Как же это можно?

— А это наша Примадонна, — охотно пояснили Миранда-Мелисса, тоже шёпотом. – Та самая картина, что тебе понравилась, помнишь? Пикник в Заповеднике. Это её работа. Ведь она сама там присутствовала. Лично.

— А почему она такая? – поразилась Лора.

— Это произошло после того, как она захотела стать Скалой. Раньше она была такая же как ты… — девочки погладили Лору по длинным стройным ногам. – Слишком вжилась в образ. Необратимый процесс. – Они хихикнули. — Ну а рядом с ней – Маэстро.

— Его картины тоже здесь висят?

— Нет, его картины здесь не висят. Он предпочитает рисовать на живой натуре.

— Я тоже хочу быть Скалой среди Вод… — сказал сзади тонкий, капризный, девичий голосок. – Вечной и незыблемой посреди бесконечных волн… Я превращусь в камень, неподвижный и недоступный…

— Но ведь волны рано или поздно разрушают камень, — горячо возражал юноша.

— Ну и что же? Ведь они будут любить меня. То медленно и нежно, то нетерпеливо и страстно. То с бешеной яростью…

— Но разве я не так люблю тебя? – недоумевал юноша. – Разве нам плохо на лужайке? Хочешь, я буду сегодня нетерпеливым и страстным?

Лора невольно покраснела: её всегда учили, что нехорошо подслушивать чужие разговоры.

А Маэстро уже раскланивался, и Лора с удовольствием присоединилась к аплодирующим. Затем Маэстро, с кисточкой в руке и коробкой с баночками в обнимку, стал обходить всех присутствующих, щедро раздавая мазки налево и направо. К ярким одеждам добавлялись новые трепещущие пятна, извилистые ручейки, точки, пунктиры и спирали. Добравшись до Лоры, Маэстро, ни секунды не мешкая и не сомневаясь, мазнул её кистью, сочащейся алой кровью, сверху вниз, от груди к животу – на одежде образовалась дорожка, напоминающая следы птичьих лапок, или колонну маленьких паучков.

Это было достойно восхищения. Но Лора смотрела на себя с огорчением.

— Моя блузка! – воскликнула она.

— Не бойтесь, это не навсегда! – ободряюще зашептали Миранда-Мелисса. – Это специальные краски, они испаряются без следа.

А Маэстро с победным видом уже шёл дальше, и гости с восхищением подставляли ему свои бока, спины, животы, плечи.

Вдруг музыка стихла. Гости поспешили к черному диванчику. Зазвенела гитара.

— Зоя будет петь! Зоя будет петь! – зашептали вокруг.

Расположившись на своём королевском диванчике, златоликая Зоя склонилась к гитаре и запела. Она пела старую, всем известную песенку, знакомую Лоре с детства.

«Здравствуй, дева-королева, ты несёшь себя как знамя,

Ты сама не можешь влево, ты сама не можешь вправо,

У тебя на всё — регламент…»

Только наполняла она её такой грустью, томительной и пряной тоской и томлением, что хотелось заплакать. Её тёплый голос взвивался и опадал осенним листом, лился, как лёгкий дождь бабьим летом, после которого, кажется, вновь расцветут сады, и захочется любить.

Тем временем люди расступались, пропуская к Зое высокого юношу в черном трико и переливающейся белой накидке. Золотистые кудри ниспадали до плеч, их придерживала на лбу чёрная лента, усыпанная жемчугами и бриллиантами. Он шёл уверенной походкой, его ярко-синие глаза светились ласково и благосклонно. Накинутый прямо на голые плечи и скреплённый на груди огромным изумрудом плащ развевался. Это был тот самый юноша с картины. Он сел, положил руку на обнажённое плечо Зои. Зоя улыбнулась, кивнула счастливо и продолжала петь и играть, даже не сбившись.

— Это Король, — совсем тихо прощебетали девчушки. В этом пояснении не было необходимости. Лора сама поняла это по его гордой осанке, по благоговейно склонившимся подданным, по тому, что он был выше ростом  всех прочих юношей и прекрасней всех, кого ей только приходилось встречать в жизни.

Король обвёл присутствующих внимательным взглядом, задержался на Лоре, и сердце её учащенно забилось, колени вмиг ослабели. «Что за ерунда? Что со мной? От него невозможно отвести глаз… Он не Король, он – Бог! Бог этого Дома, Бог этих гор и лесов… Бог Заповедника!»

Зоя закончила петь, и гитару взял Король. Они были прекрасны оба, они смотрелись рядом как Бог и Богиня, они друг друга стоили, златоглазая Зоя и синеокий Король. Лоре было горько и грустно от сознания, что именно эта женщина его достойна, именно она  имеет на него право, а не  Лора.

Да, Лора бесправна здесь. Пока Король официально не сделает её своей подданной, она не имеет отношения к этому вечному празднику. Она завидует? Да, завидует! Она ревнует? Да, ревнует! Потому что только он один смог бы полностью заменить ей всё и вся. Всю мишуру и пошлость городского бытия, всю ненасытную алчность этого чудовищного Монстра,  пожирателя жизней, именуемого гордо и уважительно «Город».

Она влюбилась с первого взгляда. И он должен был это почувствовать, поймав её очарованный, изумлённый взгляд.

А Король запел. И её сердце стало таять, уплывать, переполненное до краёв истомой и любовью. Голос был негромким и далеко не оперным, но удивительно волнующим, бархатистым, с такими тонкими переходами и нюансами, чувственными и зовущими, бередящими до самых глубин. Нет, она не смогла бы слушать его слишком долго. Томление рано или поздно переполнило бы её, и тогда… Что же тогда?

Дружные аплодисменты пробудили её. Лора огляделась, опустила голову, и вдруг с тоской подумала, что зря явилась в этот Заповедник. Жила бы себе в кругу военных, глотала таблетки и делала попытки родить мужу и отцу долгожданного наследника. Возможно, именно с этой целью её и послали в Санаторий.

 А Миранда-Мелисса не теребили её, они стояли, обнявшись, смотрели на неё так странно, и сочувственно улыбались, словно все чувства были написаны у неё на лице.

— Не тушуйся, – пискнули они. – Ещё не всё потеряно. Ты должна постараться.

В самом деле. Лора упрямо тряхнула головой. Не грустить же она сюда спустилась по канатной дороге! Где вино? Веселиться, черт возьми! Ведь она великолепно танцует. Она училась танцам, и может показать  класс. А сколько мужчин увивается вокруг неё! Ведь она молода и хороша. Она хочет радоваться жизни!

 Только слёзы почему-то были готовы закапать из глаз. Что ж. И грусть её тоже обоснована. Они умеют быть и по отдельности, и все вместе, а она пока абсолютно одинока.

И вдруг Лора вздрогнула, сердце её забило крыльями, встрепенулось. К ней с учтивым поклоном подошёл Король.

— Не надо плакать, прекрасная гостья,- произнёс он негромко, и Лора поняла, что эти слова предназначались только ей.

Синие глаза под навесом тёмных ресниц оказались совсем близко. Лора почувствовала себя девчонкой, смутилась и захотела сбежать.

— Добро пожаловать в Заповедник Душ. Король приветствует вас! – продолжал он своим мягким, обволакивающим баритоном, и Лора склонилась перед ним скорее от желания скрыть своё смущение и краску на щеках, чем для соблюдения этикета. Король обвёл рукою залу. – Чувствуйте себя как дома. Да это и есть теперь ваш Дом, – он усмехнулся. – Мы давно вас ждём, с самого утра. Кто сюда хоть раз спустился сам, по доброй воле, наш навеки.

— Но откуда вы могли знать, что я захочу сюда спуститься? Ведь утром у меня этого даже и в мыслях не было.

— Очень просто. Королева сегодня разбила бокал. А Королю положено знать всё. Ваши мысли уже давно были грустны, а вы – одиноки. Вы мечтали именно о таком месте, как наш Заповедник, чтобы укрыться от окружающих и от самой себя. Ибо только здесь ваша Душа может быть  неприкосновенна, и охраняется, как охраняются в заповедниках лоси, камни, деревья, вода.

Как странно он произнёс эти слова – камни, деревья… А что может означать «Заповедник Душ»?  Чем дольше она здесь находится, тем больше вопросов у неё возникает, тем больше загадок.

— Итак, Наш Дом – это Ваш Дом, — повторил Король многозначительно.

— Благодарю вас, ваше Величество! – пролепетала зардевшаяся Лора. Неужели он уйдёт? Насовсем? После таких ласковых слов?

Король пристально посмотрел ей прямо в глаза, Лору обожгло голубым пламенем, дрожь прошла по телу. А Король усмехнулся, учтиво поклонился ещё раз и отошёл. Он переходил от одной группы подданных к другой, со всеми переговаривался, смеялся охотно и открыто,  кого-то трепал по плечу, кого-то целовал в губы, кем-то восхищался, кому-то шутливо грозил. Когда он задерживался подольше, в группе раздавался взрыв хохота. Лоре было больно так, словно смеялись над нею. Ну что же ты, гордая Горожанка? Где же твой апломб, самоуверенность, способность покорять, не прилагая усилий?

Миранда и Мелисса гладили ей по плечу, по рукам, всхлипывали от её печали, а она всё смотрела вслед удаляющемуся Королю.

Полетели разноцветные конфетти, осыпали её пошленькими бумажными слёзками.

— Какие у вас прелестные ножки! – вдруг забормотал сзади знакомый, слегка шепелявый голос, и что-то холодное и мокрое прошлось по спине. Лора ойкнула и обернулась, готовая рассердиться, но вместо этого рассмеялась. Седовласый Маэстро, похожий на важного клювастого Ворона, прищурившись, водил по ней взглядом, точно кистью, сверху вниз и снизу вверх.

— Вот как? В самом деле? Рада, что вы оценили! – Лора решила веселиться наперекор всему, во что бы то ни стало.

— Ах, какие ножки! – повторил Маэстро, причмокнув от удовольствия и помаргивая своими младенчески-ясными прозрачными глазками. Миранда-Мелисса прыгали на месте, повизгивая от предвкушения представления.

— Снимите брючки, душенька моя! – вдруг потребовал он капризным голосом, не терпящим возражений. – Сейчас я буду рисовать на ваших изумительных чёрных колготках!

Лора даже не успела растеряться или возмутиться, как двойняшки уже со смехом расстегивали на ней молнию, возились со шнурками сапожек, стягивали брюки вниз. Маэстро невозмутимо ожидал. Лора начала с некоторым запозданием сопротивляться, и все трое чуть было не завалились на ближайший столик, но элегантный и худощавый Маэстро неожиданно твердой и крепкой рукой вернул Лору в вертикальное положение. Лора выглядела глупо в спущенных джинсах, и сознавала это. Ну, схулигань, как ты это любила делать в школьном театре, шокируя учителей и родителей воспитанников.

Лора плюнула на всё и сама решительно сбросила брюки.

— Благодарю вас! – с достоинством склонился признательный Маэстро.

А вокруг уже скандировали: «Маэстро, просим! Маэстро, просим!». Особенно горели нетерпением две девушки и трое юношей в зелёных и чешуйчатых обтягивающих трико, напоминающих шкурки ящериц. Маэстро потащил насильственно раздетую Лору к около-диванной столешнице с кистями и баночками, опустился на одно колено, под дружные возгласы одобрения облобызал её коленки и только после этого принялся за работу.

 Через десять минут щекотных и, казалось, совершенно беспорядочных касаний Лора почти не отличалась от других: по одной её ноге рассыпались диковинные цветы, по другой разбегались сине-голубые волны, концентрические круги обводящие пупок, словно мишень, образовывали затягивающий тоннель, коленки зияли рваными пятнами. Влажная краска холодила тело, чуть пощипывала кожу.

Маэстро устроили овацию, как всегда. Лоре ничего не оставалось делать, как поворачиваться и показываться всем желающим. Её бесцеремонно крутили, вертели, восхищенно щелкали пальцами, отпускали комплименты. Один из Зелёных снял с соседки изумрудные туфельки, склонился к Лоре и надел туфельки на её ноги. Когда он поднялся, Лора с немалым изумлением признала в нём того самого наглого парня в кепке, Сторожа при Будке. Он был почтителен и робок.

— Но… как же вы здесь? Как же сторожка? Почему?

Парень улыбнулся – странно, грустно: – Но ведь кто-то должен быть… Сторожем… Так? А здесь… Смена кончилась, вот я и здесь… Я ведь говорил, что мы ещё встретимся.

Парень поднёс Лоре бокал прозрачного хмельного напитка, она с наслаждением выпила лёгкое, пряное вино, дающее бодрость и забвение. Вот она и в раю для сумасшедших! Её приняли за свою. Но что ей Рай без Короля?